Вопрос цены - Страница 31

– Рюкзак! – отчетливо сказал Геральт; глаза его быстро стекленели.

Кто-то послушно полоснул ножом по лямкам, сдернул рюкзачок с ведьмачьих плеч, щелкнул застежками и протянул хозяину.

Геральт успел запустить руку внутрь и мертвой хваткой вцепиться в баллончик с неведомым почти никому ведьмачьим аэрозолем. И даже успел взглянуть, как Сход Развалыч, отодрав оцепеневшие пальцы ведьмака от баллончика, обильно пшикает на рану. На воздухе аэрозоль мгновенно густел, обращаясь в вязкий крем, который собирался вокруг раны темным комком, надежно залепляя ее. Кровь сразу перестала хлестать, а ведьмак блаженно улыбнулся и позволил себе потерять сознание.

Сход Развалыч перестал давить на кнопку распылителя, лишь когда из короткого расширяющегося раструба прекратил лезть «крем» и шипение стало едва слышным.

Казалось, что ведьмак, перед тем как лишиться памяти, сунул руку в большой шар сладкой ваты. Да так и упал.

Ведьмак пришел в себя ближе к следующей ночи, проспав почти пятнадцать часов кряду. Выглядел он бледным, но неожиданно бодрым для живого, которому меньше суток назад оторвало руку. После того как ведьмака со всеми мыслимыми и немыслимыми осторожностями перевезли в гаражи к Сход Развалычу, кобольд был занят в основном тем, что гонял с территории зевак и вездесущих пацанов. Семен догадался позаботиться о ружье и рюкзачке Геральта: ему показалось, что ведьмак очень привязан к своим вещам, какими бы потертыми и старыми они ни казались.

Семен угадал: едва открыв глаза, Геральт окинул комнату чумовым взором, но, заметив у стены и ружье, и свой ненаглядный шмотник, сразу расслабился и даже слегка улыбнулся. А потом попытался сесть на постели.

– Лежи! – всполошился Семен. – Ты много крови потерял!

Ведьмак только досадливо поморщился. Отмахнуться, похоже, у него не нашлось сил. – Дай-ка рюкзачок… – выдавил он и тяжело задышал. Семен подал.

Видно было, что каждое движение стоит ведьмаку определенных усилий, но он борется, борется за каждый отвоеванный у действительности миллиметр.

– Давай помогу. – Семен присел рядом с раненым и мягко отобрал рюкзачок. – Что нужно?

Ведьмак сдался – разжал белые, словно восковые пальцы и ответил:

– Там бульонные кубики должны быть… Особые. Добудь парочку. Кипяток есть?

– Сейчас будет… Ага, вот твои кубики. Сколько заправить? – Два. По одному на стакан. И размешай получше.

Семен кивнул и встал. Рюкзачок вновь улегся у стены, разметав в стороны перерезанные у горловины лямки. Пока орк хлопотал у горелки, Геральт склонил лысую голову вправо и внимательно осмотрел все, что осталось от его руки.

Осталось немного: короткая, не больше ладони, культя с затвердевшим шаром аэрозоля на конце. Шар имел цвет лежалого зефира. Из-под него торчали неровно отхваченные ножом остатки ткани – некогда рукав ведьмачьей куртки.

Было слышно, как Сход Развалыч ругается на приступочке с неугомонными зеваками, которых не пускали за пролом в заводской стене и которые весь день норовили устроить на заборе, опоясывающем гаражи, наблюдательные пункты. Приходилось гонять их, как ворон с элеватора.

Потом Сход Развалыч вошел. Вид сидящего Геральта его, казалось, ничуть не удивил.

– Какая сейчас ночь? Следующая? – тихо справился ведьмак. – Да. Только не ночь еще, вечер. – Сколько времени? -Полдевятого. Ведьмак слабо кивнул.

Семену очень хотелось как-нибудь подбодрить его, утешить. И орк, поставив чайник греться, нарочито громко заявил:

– Выживешь, Геральт! Кровь быстро остановили… лишь бы заражения не было. А не похоже, чтобы было. Ведьмак поморщился: – Ты что, лекарь?

– Нет, – беспечно отозвался Семен. – Но ведь и так видно!

– Видно, – проворчал Геральт. – Что тут видно? Хотя, ты прав, заражения действительно не будет. Отчего ведьмак так в это верил – непонятно.

Вскоре поспел чайник. Геральт жадно, чуть ли не залпом выпил оба стакана своего особого бульона (бульон имел буро-красный цвет), умудрился при этом не обжечься и снова лег.

– Я еще посплю, – сказал он. – Руку не трогайте, оболочку не снимайте. И никаких врачей звать не нужно, ладно? Ведьмаков никто не лечит, кроме тех же ведьмаков.

– Я знаю, Геральт, – заверил Сход Развалыч. – Не беспокойся.

«Ага, – мрачно подумал Семен. – Заманишь сюда доктора, как же… Тот скорее к подыхающей дворняге поспешит, чем к раненому ведьмаку…» – Оставьте меня одного в комнате, если можно… – Хорошо, ведьмак.

Кобольд и орк обменялись понимающими взглядами и направились к выходу. Скрипнула, отворяясь, дверь и в комнату на миг заглянула осенняя ночь – очередная в бесконечной, ведущей к зиме, череде. – Семен! Сход Развалыч! – позвал вдруг ведьмак. Оба задержались у порога и обернулись. – Что? – спросил Семен. – Спасибо Вам.

«Ишь ты! – поразился Семен. – Я таки дождался благодарности от ведьмака!» А Сход Развалыч не поразился. В очередной раз.

Наутро ведьмак выпил еще два стакана бульона, неловко орудуя вилкой, которую держал левой рукой, съел приготовленную Сход Развалычем яичницу с гренками. Комок на культе потемнел и вроде бы уменьшился в размерах. Ссохся, что ли? Геральт оставался бледен, но ему явно похорошело со вчерашнего дня, а сил прибавлялось чуть ли не с каждой минутой.

Встретив очередной удивленно-недоверчивый взгляд Семена, Геральт чуть искривил губы и пояснил:

– Я живучий, Семен. Очень живучий. Потому что нежить, чудовище. Мутант, а не живой. Понятно?

– Понятно, – поспешно отозвался орк. – Ты ешь, ешь… Ведьмак снова взялся за вилку.

А у Семена не шел из головы недавний разговор: «А мне ты тоже отнимешь руку, если не останется другого выхода?» – «Отниму, можешь не сомневаться…»